ПРОЛОГ
ПРОЛОГ
Чтокраснѣе, что ми сладчайше боголюбцемъ, иже поистиннѣ жадят жизни вѣчныя, неежели присно Бога не отступити мыслию и поминати Его добрыя твари? Яко и се ты,господи мой, княже славный Симеоне христолюбче, не престаеши възыская повелѣнийЕго и твари, хотя ся ими красити и славити, тако бо и в нас обычай бываетъ. Иегда видит рабъ приязнивый господина своего добро что сотворша, то не точиюсамъ бы хотѣлъ, единъ вѣдый, радоватися и красити, но аще бы лзѣ, хотѣлъ бы даи миръ слышит. Елико бо питиа и ядения насыщающеся румяни бываютъ и свѣтли ивесели, то колико паче иже ся кормит мысльми, на Божиа дѣла възирая и красясяими. Хотѣл бы да быша и инии видѣли и прилѣпилися их. Тацы бо иже будутъ, якожеПисание глаголетъ, перие возрастут, якоже орли, тещи же имут и не трудитися,радость бо ни труда вѣсть и крилѣ раститъ. И како не хотятъ радоватися,възыскающии того и разумевше, кого дѣля се есть небо солнцемъ и звѣздамиукрашено, кого ли ради и земля садом и дубравами и цвѣтомъ утворена и горамиувяста, кого ли дѣля море и рѣки и вся воды рыбами исполнены, кого ли ради райи самое то царство уготовано? — Таче разумѣвше, яко не иного никогоже ради, нотѣхъ, како ся не имутъ радоватися и веселити, славящеи. Ктому нужда и сепомыслити, кацѣмъ суть образомъ сотворени, что ли имъ есть санъ, на что ли сутьпозвани. И все помысливше, аще и друзи, како себе не имут красити и радовати!Здѣ же азъ поминая всю, 6 словесъ скратя, в малѣ проиду. Год же и послѣдиотити, о добрѣй сей твари побесѣдовавше.
Чтопрекраснее, что сладостнее для боголюбцев, поистине жаждущих вечной жизни,нежели всегда держаться мыслью Бога и помнить благие дела Его? И раз уж ты,господин мой, славный князь Симеон-христолюбец, непрестанно познаешь заповедиЕго и творения, дабы теми украсить и прославить себя, того же и мы держимсяправила. А доброжелательный раб, видя добрые дела господина своего, не толькосам бы хотел, об этом ведая, радоваться и веселиться, но желал бы, если возможно,чтобы и мир о том услышал. Сколь румяны, радостны и веселы бывают те, ктонасыщает себя питьем и пищей! Но еще более — тот, кто питает себя мыслями,взирая на дела Божии и радуясь им! Хочет тот, чтобы и другие видели и полюбилиих. У таких людей, как говорит Писание, крылья вырастут, как орлы полетят онибез труда, ибо радость не знает тягот и крылья растит. И как же им нерадоваться, ища и постигая, для кого это небо украшено солнцем и звездами, радикого земля покрыта садами, дубравами и цветами и увенчана горами, для кого мореи реки и все воды наполнены рыбой, кому рай и само то царствие уготованы? Каким не радоваться и не веселиться, славословя, постигая, что это — не длякого-либо иного, но для них самих! А нужно еще и о том помыслить, каким образомсами они сотворены, каков их сан, на что они позваны. И помыслив так, пусть онина деле и не таковы, как им не радоваться и не веселиться! Я же здесь быстро вшести кратких словах все это напомню. А потом — и отдохнуть, о добром этомтворении побеседовав.
СотвориБогъ, не аки человѣцы, зиждюще, или корабли творяще, или мѣдницы, или златари,или поставы ткущеи, или усмаре, или инацѣ и козненицы, вещи ты събирающе,готовы образы творят, яцы же имъ суть требѣ, а сосуды и сѣчива другъ от другавъземлюще, имиже то творити. Но Богъ и кде помысли, то и сотвори, а прежде имъне бывшемъ. Не бо требуетъ ничто же Богъ, а человѣческыя хитрости другъ другатребуетъ. Требѣ бо есть кормнику, корабль творящу, иже древо сѣчетъ, и корчия,и иже пеклъ творитъ; и паки сѣяй что-либо земля требуетъ, и садове, и сѣмена,наводнения; и иже корчиа дѣлают вещь требуютъ корчии зиждющаго; и подобнагососуда кождо требуетъ еже комуждо ся ключитъ на дѣло. А Творецъ Великий нисосуда требуетъ, ни вещи, ни бо в него мѣсто есть. Инѣмъ козникомъ вещи сосудъ,еще же и лѣто, и трудъ, и хитрость, и поспѣшение; се Богови — хотѣние. Все боеже восхотѣ Господь, и сотвори — въ мори и въ всѣх безднахъ,[1] якоже глаголютъ чистая словеса.Восхотѣ бо сотворити не елико може, но елико же вѣдяше, яко довлѣетъ. Удобьбяше ему утварий сихъ, рекше миръ, сотворити и тму, и двѣ свѣтилѣ велицѣи. Сеже есть паче восхотѣниа удобѣе и творение. Намъ бо всего удобѣе есть ижевосхотѣти чесому, неже творити, не бо можем творити еже хотяще. А Богу творцювсе мощьно иже хощетъ. Хотѣнию бо Божию сила припряжена, да елико хощетътворити.
Творил Богне так, как люди, возводящие здания или строящие корабли, или медники, илизолотых дел мастера, или ткачи шерсти, или кожевники, или, скажем, художники.Те создают свои изделия, какие им нужно, по готовым образцам, запасаясьматериалом и беря орудия труда друг у друга. Богу же достаточно что-топомыслить, чтобы сотворить то, чего прежде не бывало. Ибо Богу для созиданияничего не нужно, а человеческие искусства нуждаются друг в друге. Кормчему нуженкораблестроитель, и дровосек, и кузнец, и смолокур; также и сеящему что-либонужны земля, растения, семена и вода для полива; и кузнецу для работы нуженматериал и тот, кто построит кузницу. И свое орудие нужно для каждого дела —какое кому больше годится. А Творец Великий ни в орудии не нуждается, ни вматериале, ни вообще в чем-либо. Другим созидателям нужны материал и орудие, атакже время, труд, умение, старание, а Богу — только Его воля. Ибо все, чтозахотел Господь, то и сотворил — в море и во всех безднах, как говорят чистыеслова. Захотел же Он сотворить не столько, сколько мог бы, но столько, сколькознал, что нужно. Мог бы легко Он сотворить вселенных таких, что зовутся миром,и десяток тысяч, и два десятка великих светил. Это и значит: творение многолегче хотения. Нам вот гораздо легче захотеть что-нибудь, чем сотворить, ибо мыне можем творить все, что хотим. А Богу-Творцу по силам все, чего бы он нипожелал. Ибо Божие желание сопряжено с силой сотворения того, что хочется.
Тѣм же ижеи твореное ово есть нами видимо и знается, ово же разумно. Тих разумных естьефир и небо причастие. Ово земное, ово же небесное. На требу и животы сотворичювьствекы, овы же и разумны. Разумнымъ небо и ефира, а земным землю и моредастъ жилище. Тии же разумнымъ друзи на золь ся совратиша и изгнани быша сънебесных мѣстъ, и на воздусѣ и на земли часть имъ отлучи: не якоже дасъвершаютъ еже аще умыслятъ на человѣки зло, — воздражает бо я аггелскоесохранение и стража, — но да тѣмъ представлениемъ разумѣють, колико ти злообрѣтает презорьство и нырение. Но понеже надвое раздѣли чювьственаго рода, тиов осмысленъ и словесенъ сотвори, ов же бе-смысла. И повину смысленому родубесловеснаго естества. Пакости же обаче друзии бесловесных творят и,супротивящеся, востаютъ на своя властели. Не бо но и сих властели си же такождетворят: и смыслом, и словесем почесть приемше, и бѣсятся на Творца своего. Дасего ради и сии бесловеснии востаютъ, яко да еже сами творятъ. То от тогоразумѣютъ, колико зло есть еже свой чинъ комуждо преступати и уставныя предѣлыбез боязни миновати. Сия же предѣлныя уставы вѣдѣти есть, како ти бездушныавещи хранятъ.
Изсотворенного же одно мы видим и чувствуем, другое мыслим. Область мысленныхсозданий — эфир и небо. Одно из сотворенного земное, а другое — небесное. Как инадлежало, Он сотворил и живые существа: одни чувственные, а другие мысленные.Мысленным дал Он для житья небо и эфир, а земным землю и море. Некоторые же из мысленныхсозданий совратились на зло и были изгнаны из небесных жилищ, и Он выделил имчасть в воздухе и на земле — не для того, чтобы они совершали зло, какоеумыслят на людей, — препятствует им в этом ангельское охранение и стража, — ночтобы по этой перемене было понятно, какое зло влекут за собой гордыня и обман.И сотворил Он род чувственных, разделив его надвое, сделав одних осмысленными исловесными, а других без смысла. И подчинил бессмысленные существа осмысленномуроду. Однако же некоторые из бессловесных пакости творят и, сопротивляясь,восстают на своих властителей. Но ведь и властители их то же делают: принялипочесть владения смыслом и словом и восстают на своего Творца. Потому-то ибессловесные эти восстают, что они сами так поступают. Отсюда понятно, какоезло кому бы то ни было нарушать свой чин и безбоязненно преступатьустановленные ему пределы. Надлежит знать, как бездушные вещи соблюдают этиустановленные пределы.
Море бо,бурями мутимо и надымающися на сусѣду землю и проливаемо, пѣска ся стыдитъ инарочитых предѣлъ не рачитъ преступати, но яко конь текий и воздержается уздою,сице ти море, неписанный законъ видя, пѣском написанъ, и възвращается. Сице тии рѣки текутъ, якоже суть учинены исперва; и студенцы истичютъ, и кладязи даютъчеловѣкомъ иже на потребу. И лѣта вся часы другъ друга по чину преминуют; посему закону и дние, и нощи хранятъ чинъ той, и продолжаеми не хвалятся, ниукращаеми не тужатъ, но, другъ от друга годъ приемлюще, паки бес пря долгъотдающе приемлютъ. Се же такожде Творчюю премудрость кажет и силу: низемля бо, в тысущих лѣт орема, и сѣема, и садима, и кормяще плоды, перома икопаема, и дождемъ мочима и снѣгомъ, и жьгома, оскудѣния никакоже не приа, ноплод земным дѣлателемъ неудръжанъ приноситъ. Ни море, оттуду облакомъвземлющемъ водное естество и дождя ражающе и земли даемы, не охудѣ, ни пресхнуниколиже, ни паки возрасте, приемля бещисмени рѣки, втичающая в то. И сеглаголю: откуду убо истоки рѣчныя истичютъ? Недовѣдомо бо ми и се помышление:како солнце мокротное сущее не может иссучити удобь зело? Иже хощетъ разумѣти:не бо оно сушить тины, и водныя соборы пресушаетъ, и наша телеса минуетъ.Видѣти же рѣки худѣюща, егда же, оставивъ южныя страны, и на сѣверныяпреходитъ, и жатву творитъ. Сего ради и Нила мѣнятъ не в той же год воднящася,в он же и иныа рѣкы, но у полы жатвы напаяютъ Егупетъ, имже солнце тогда посѣверному поясу ходитъ и инѣмъ рѣкамъ притужает, а от сего кромя ся отдаливши.Аще ли же ины вины мѣнят, имиже ся сводить, то нынѣ нѣсть ти ни на коюже потребу.
Так, море,мутимое бурями, воздымаясь на соседку землю и обрушиваясь, стыдится песка и нелюбит преступать определенных границ; но как конь бегущий удерживается уздою,так и море, видя неписаный закон, песком начертанный, возвращается в своипределы. И реки, как устроены сначала, так и текут; и ключи бьют, и колодцыдают потребное людям. И все часы времени по порядку друг за другом проходят; потому же закону и дни, и ночи хранят тот чин, и, будучи удлиняемы, не хвалятся,а сокращаемы, не тужат; но, друг от друга приемля пору, вновь без споров, долготдавая, должное приемлют. И вот еще что показывает премудрость и силу Творца:ведь ни земля, тысячи лет возделываемая, и засеваемая, и засаживаемая, икормящая плоды, и толкаемая, и копаемая, и дождем мочимая и снегом, и опаляемая, нискольконе оскудела, но приносит земледельцам изобильные плоды. Ни море, откуда облакаберут водную стихию, и дожди рождают, и земле дают, не уменьшилось, не высохлонисколько, и так же не выросло, принимая бесчисленные реки, втекающие в него. Ивот что скажу: а откуда истоки рек истекают? Непонятно мне и такое явление:почему солнце не может с великой легкостью высушить все мокрое? Для тех, ктохочет уразуметь: ведь не высушивает оно ни тины, ни водоемы, минует и нашитела. Реки кажутся меньше, когда оно, оставив южные страны, переходит всеверные и производит лето. Потому и наводнения Нила, считают, происходят не вто время, что у других рек, ибо он напояет Египет в середине лета, в то времякогда солнце ходит по северному поясу и угнетает иные реки, а от этих краевотдаляется. Хотя существуют и другие мнения о том, чем это объясняется, носейчас они тебе совершенно ни к чему.
Чюжду же ся азъ, како ся неконьчаетъ, ни оскудѣет воздушное естество, толицѣмъ человѣкомъ, но и толицѣмъже безсловеснымъ животом дышащем беспрестани, толицѣ же луцѣ солнечнѣи, и такозѣло теплѣ, сквозѣ не проходящи, к тому же и лунѣ и звѣздамъ тожде творящим. Новыше чюдеси чюдо! Но се да и залѣзу, рекий, яко нѣсть чюдно чюдо. Богу убочто-либо творящею не подобаетъ намъ чюдитися, но хвалити паче и славити Его.Тому бо удобь творити еже Ему на потребу. Вложи же в ты твари елико же веляшесостоатися лѣтъ силу доволну. Сего ради и земля пребываеть, якоже испервасътворена есть, и море ни худиет, ни увеличится, и въздух, якоже исперва приаестество, тако же еи и доселѣ хранит, и солнце же не может растопити небесныхтвердий, и твердь не разлѣяся водная, бывши преж, но пребывает твердь, якоже ейпричастие Творець видѣлъ. И супротивнаго естества — мокраго и сухаго, и пакыстуденаго и теплаго — съвокупи Творец на едино сътворение и любовь. Егда бо отсих кождо видѣмъ ти — солнце овогда по севѣрным странамъ, овогда по южьным,овогда же посреду небесе ходящу, и луну растущу, и худѣющу, и звѣзды в годысвоя въсходяща и заходяща, и жатвеныя годы, и сѣтвеныа назнаменующе, и поводамъ плавающимъ и бурю и утишье възвѣшающа, — то все видяще, мы, господи мой,хвалимъ Творца, иже такы доброты сътворилъ есть, и сими видимыми к Невидѣмомугрядемъ.
Дивлюсь я итому, как не кончается, не оскудевает воздушное естество, когда столько людей,а кроме того, и бессловесных тварей, дышат непрестанно, и столько лучейсолнечных, таких горячих, проходит сквозь него, а ведь еще и луна, и звездыделают то же. Высшее из чудес чудо! Но, смею сказать, не удивительное чудо.Ведь когда Бог творит что-либо, нам подобает не удивляться, но, скорее, хвалитьи славить Его. Ибо Он с легкостью творит, что Ему требуется. В создания же теОн вложил силу достаточную, чтобы они существовали столько лет, сколько Он имповелел. Потому-то и земля пребывает такой, какой изначально сотворена, и морене убывает и не увеличивается, и воздух, как изначально принял естество, такдоселе его и хранит, и солнце растопить не может небесные тверди, и водная неразлилась твердь, бывшая прежде, но пребывает твердь в той участи, какую дал ейТворец. И противоположное по природе — мокрое и сухое, а также холодное итеплое — совокупил Творец воедино ради созидания и любви. Каждое же изтворений, видя солнце, то по северной стороне, то по южной, то посреди небесходящее, луну, растущую и убывающую, звезды, в сроки свои восходящие изаходящие, время жатвы и сева указывающие и по водам плавающим бурю и тишьвозвещающие, — все это видя, господин мой, мы хвалим Творца, все блага этисотворившего, и через это видимое восходим к Невидимому.
Нъ нешествѣе ны есть требѣ, но вѣра — тою бо можемъ видѣти Того. Егда же видѣмъ, вгоды и в часы приступающа и дождь дающа, и сию растящу, и травою покрываему, инивы волнующася, и зеленующася дубравы, и обрастъша горы, и родивша овоща,пустимъ на хвалу языкъ, и рцѣмъ съ божественым Давидомъ, и с тѣмъ воспоимъ,рекуще, яко: «Возвеличишася дѣла твоя, Господи. Вся премудростию сътворилъеси».[2] Егда слышимъ пѣснивыя птица,различными гласы поюща красныа пѣсни, славиа же звѣждуща, косы же и соя,иволгы, и желны, и щуры же и изокы, ластовици же и враньца, и ины птица, яжебесчисмене, — симь ся глумимь, славяще Творца.
Но невосшествие нам требуется, а вера, ибо благодаря ей мы можем увидеть Его. Когдаже увидим Его, в сроки свои приступающего и дождь земле дающего, а ее растящуюи травой покрываемую, и нивы волнующиеся, и зеленеющие дубравы, и порастающиелесом горы, и зреющие плоды, то используем язык для хвалы и скажем сбожественным Давидом, воспоем с ним, говоря: «Возвеличились дела твои, Господи!Все премудростью сотворил еси!» Когда слышим, как певчие птицы поют всякимиголосами прекрасные песни, соловьиные трели, голоса дроздов и соек, иволг идятлов, кузнечиков и цикад, ласточек и жаворонков и иных птиц, а они бесчисленны,— тогда мы, умиляясь, славим Творца.
Не яцѣ жебо суть инии творци — тии бо готовою вещью творят, а Сий вся от небытиа изведеи дасть небывшимъ бытие. Удобь бо Ему от небытиа творити. Сице бо и древлесътвори, спроста же рещи, и по вся дни творить. Не бо но от готовых творитьтелесъ животомъ телеса, и от небывших творить душа, но не всѣмъ животомъ, ноточью человѣкомъ. И птицами творит птиц, а пяавающими плавающая, и инѣхъ родовькьихъждо своимъ родомъ премѣняеть. Такоже и земными плоды, и ораными, исадимыми приносить человѣкомъ. Преж земля ни орана, ни сѣяна прорасти всякогосада имена и образы плежущаго, и четвероногаго рода, и водное естество роди,якоже повелѣно ему бысть, и иже в водахъ живуть животная и иже повоздуху проходять. А саму же ту землю, небо и воздух, и водное естество, иогненый свѣтъ не вещи повелѣ извести, нъ не бывша николи же, и изведе отнебытия в бытие, Самъ Творитель бывъ кораблю сему великому, рекше твори сея,Сам же править и премудра съсудѣ корабля. Се ны сказа верховный Его пророкъМоисей, от сего премудраго Творца, Господа Бога, и Владыкы приимъ на горѣСинайстѣй.
Не таковОн, как другие творцы, что создают из готовой материи, а Он все вывел изнебытия и дал бытие небывшим. Легко ведь Ему из небытиятворить. Так Он вдревности мир сотворил, так, попросту сказать, и во всякий день творит. И не изготовых тел творит Он тела живым; а из небытия творит души, но не всем живущим,а только человеку. И птицами творит птиц, а плавающих плавающими, и иных родовкаждого делает соответствующим его роду. Так же и земные плоды, сеянные исадимые, приносит людям. Прежде чем начали пахать и засевать землю, Онпрорастил все виды растений и создал виды пресмыкающихся и четвероногих, иводное естество родил таким, каким повелено ему быть, и тех, что в воде живущиесущества, и передвигающиеся по воздуху. А сами эти землю, небо, воздух, воду,огненный не материи Он повелел произвести, но Сам их, никогда не бывших, вывелиз небытия в бытие, Сам Творцом явившись этому великому кораблю, то естьтворению этому, Сам же и правит мудреными снастями корабля. Так нам сказалверховный Его пророк Моисей, восприняв это от премудрого Творца, Господа Бога иВладыки, на Синайской горе.
Си жесловеса шесть, господи мой, не о себе мы есмы сътворили, но ово от Ексамерасвятаго Василиа истовая словеса, ово же и разумы от него приемлюще, такоже и отИоанна, а другое от другых: аще есмы кождо что почитали иногда, такоже есмысплатили ее.
Эти жешесть слов, господин мой, не сам я сочинил, но иное взял нз верных словШестоднева святого Василия, а иное по смыслу у него заимствовал, также и уИоанна, а другое у других: что мне когда-либо приходилось читать, то я исоединил.
Яко же себы кто минуемь владыкою, аще мимоходящу владыцѣ, восхотѣлъ бы храмъ емусътворити. Не имущу же ему чимъ сътворити, шедъ бы к богатымъ и спросилъ бы отних — от ового мраморъ, а от другаго бръселиа, ти стѣны бы возградилъ, имраморомъ помостилъ прошениемъ от богатыхъ. И покрыти хотящу, и не имущупротиву стѣнамъ тѣмъ и помосту мраморному достойна покрова, лѣсу бы исплелъпотонку храму тому, и створилъ, и покрылъ соломою, и двери наплѣталъ терниемъ,и тако затворъ сотворил. Сице бо достоить неимущему в дому своемь ничтоже.
Это похожена то, как если бы кто-нибудь, кого минует, ходя мимо, его господин, захотел быпостроить ему хоромы. Не имея же из чего строить, пошел бы он к богатым людям ипопросил бы у них — у одного мрамор, у другого бревна, и возвел бы стены, амрамором, выпрошенным у богатых, вымостил бы пол. И захотел бы те хоромыпокрыть, но не имея материала, достойного стен и мраморного пола, сплел бы сеткуна том доме и покрыл бы его соломой, а двери сплел бы из прутьев и такой жесделал бы запор. Так ведь остается поступить не имущему в своем доме ничего.
Сице боесть нищий нашь умъ: да не имы в дому своемъ ничтоже, чюжими возгради словесы,приложи же и от нищаго дому своего, но акы солому и лѣсы — словеса своя. Ащевладыка, милуяй его, все то акы своя труды приемлеть его, ему же владыцѣГосподь Богь надъ владыками даждь сию жизнь добрѣ угаждающу Тебѣ рая доити съпреподобными мужи всѣми.
Таков же инищий наш ум: не имея у себя дома ничего, строит он из чужих слов, добавляяпонемногу из своего нищего дома, но вроде соломы и прутьев — свои слова. Есливладыка, снисходя к нему, все эти труды его примет как свои, то дай этомувладыке Господь, Бог над владыками, угодить Тебе в этой жизни и со всемипреподобными мужами до рая дойти.
Аминь.
Аминь.
<...>
<...>
СЛОВО ШЕСТАГО ДНИ
СЛОВО ШЕСТОГО ДНЯ
Яко жесмердъ и нищь человѣкъ и страненъ, пришед издалеча к преворамъ княжа двора ивидѣвъ я, дивится и, приступивъ къ вратомъ, чюдится, въпрашая, и вънутрь въшед,видѣть на обѣ странѣ храмы стояща украшеныкамениемъ и древомъ истесаны, и прочее въ дворецьвъшед и узрѣвъ полаты высокы и церкви, издобрены без года камениемъ и древомъ ишаромъ, изутрь же мраморомъ и мѣдью, съребром же и златом, таче не съвидый,чьсому приложити их, нѣсть бо того видѣлъ на своей земли развѣ хызъ лѣпленъ иубогъ, ти акы погубивъ си умъ чюдиться имъ ту. Но аще ся прилучится ему и князьвидѣти, сѣдяща въ срачицѣ бисеромъ покыданѣ, гривну цатаву на выи носяща иобручи на руку, и поясомъ вольрьмитомъ поясана, и меч златъ при бедрѣ висящь,обаполы его боляры стояща въ златыхъ гривнах и поасѣх и обручих, ти его аще егокто вопрашаеть, възвращьшася на свою землю, рекый: «Что видѣ тамо?», — рече:«Не вѣдѣ, како вы повѣдѣ того. Свои бы бѣсте очи умѣлѣ достоинѣ чюдитися тойкрасотѣ». Тако же и азъ не могу достойнѣ тоя доброты и чина сказати, но самъкождо васъ, очима плотныма видя и умомъ безплотнымъ домышляя, паче сяможеть извѣстнѣе чюдитися. Свои бо очи никомуже сължетѣ, аще и тѣ ся другоициблазнитѣ. Но обаче тѣ извѣстнѣиши есть иного. Видя бо небо утворено звѣздами,солнцем же и мѣсяцемъ, и землю злакомъ и древомъ, и море рыбами всяцѣмиисполнено, бисеромь же и всяцѣми рунесы пиньскыми, пришед же къ человѣку, и умъси акы погублю, чюдяся, и недомышлюся: въ коль малѣ тѣлѣ толика мысль, обыидущивсю землю и выше небесъ възыдущи. Гдѣ ли есть привязанъ умъ тъй? Како ли изыдыйис тѣла проидеть кровы насобыя, проидеть въздух и облакы минеть, солнце имѣсяць и вся поясы, и звѣзды, ефиръ же и вся небеса, и въ томъ часѣ пакы вътѣлѣ ся своемъ обрящеть? Кыима крилома възлѣтѣ? Кыим ли путемъ прилетѣ? Не могуислѣдѣти. И точию се вѣдѣ рещи съ Давидомъ: «Удивися разумъ Твой, мною укрѣпися,не возмогу противу ему», «Възвесели мя, Господи, тварью твоею, и дѣломъ рукуТвоею възрадуюся»,[3]яко же «Възвеличишася душа Твоя, Господи, всяпремудростию сътвори».[4]
Как смерд инищий человек или странник, придя издалека к оградам княжеского дворца и увидавих, удивляется и, подойдя к воротам, восхищается, расспрашивая, и, внутрь войдяи видя стоящие с обеих сторон хоромы, украшенные камнем и деревом резным, азатем, во дворец войдя и увидав высокие палаты и церкви, богато украшенныекамнем, деревом и живописью, а изнутри мрамором, медью, серебром и золотом, незнает, чему их приравнять, ибо не видел он в своей земле ничего, кроме жалких иубогих хижин, и как безумный удивляется этому тут. А если случится ему и князяувидеть, сидящего в облачении, осыпанном бисером, с гривной изукрашенной на шееи обручами на руке, поясом красным препоясанного и с мечом золотым, при бедревисящим, с двух сторон его бояр, стоящих в золотых гривнах, поясах и обручах,тогда, если кто спросит его по возвращении в свою землю, говоря: «Что ты тамвидел?», — он скажет: «Не знаю, как вам рассказать о том. Лишь своими глазамиможно достойно подивиться той красоте». Так же и я не могу достойно сказать отом хорошем устроении и чине, но каждый из вас сам, очами телесными видя и умомбестелесным домышляя, больше и с лучшим знанием дела может удивляться. Своиведь очи никому не солгут, хотя и те иной раз ошибаются. Однако же они извещаютлучше прочего. Увидав же небо, украшенное звездами, солнцем и месяцем, и землю— злаками и деревьями, и море, рыбами всякими наполненное, бисером и всякимизавитушками ракушек, и переходя к человеку, как бы ума лишаюсь от удивления ине могу понять, откуда в таком малом теле столь высокая мысль, способная обойтивсю землю и выше небес взойти. К чему привязан ум тот? Как, исходя из тела,проходит он сферы одну за другой, проходит воздух и минует облака, солнце,месяц, и все пояса, и звезды, эфир, и все небеса и тотчас же вновь оказываетсяв своем теле? На каких крыльях он взлетел? Каким путем прилетел? Не могупроследить. Только и знаю, что говорить вместе с Давидом: «Удивился разум Твой,мною укрепился, не возмогу против него», «Возвеселил меня, Господи, творениемтвоим, и делам рук Твоих я возрадуюсь», ибо «Возвеличились дела Твои, Господи;всё премудростию сотворил».
Иоанн экзархболгарский — болгарский писатель и переводчик конца IX — начала X в., поколения,следующего за поколением первых переводчиков с греческого на славянскийКонстантина-Кирилла и Мефодия. Он перевел «Богословие» и «Философию» ИоаннаДамаскина, перевел также, а отчасти переложил, применяя к славянскому языку,греческую грамматику Иоанна Дамаскина «О восьми частях речи». Написал «Слово наВознесение Господа нашего Иисуса Христа». Ему приписываются также «Слово наПреображение» и сочинение «От сказания евангельского».
«Шестоднев» представляет собой перевод-компиляцию«Шестодневов» Василия Великого, Севериана Гевальского и произведений ИоаннаЗлатоуста, Аристотеля и др., дополненный самим переводчиком-компилятором. Остроении своего произведения Иоанн-экзарх говорит в Прологе. «Шестоднев»посвящен Иоанном-экзархом большому любителю литературы и просвещенияболгарскому князю Симеону. Этот князь погиб в 927 году в неудачной войне схорватами. Стало быть, «Шестоднев» создан Иоанном-экзархом до этого года.
«Шестоднев» — рассказ о мире, природе, растениях,животных и человеке, построенный как комментарий к библейскому рассказу КнигиБытие о сотворении мира. Шесть частей-«слов» произведения соответствуют шестидням акта творения. «Шестоднев» являет собой богатое собрание античных исредневековых «естественнонаучных» сведений и «натурфилософских» представлений.Этим сведениям и представлениям всегда свойственно со временем изменяться.Бессмертным остается основной пафос всего произведения Иоанна-экзарха в целом —интерес к природе и человеку и изумление их устройством. Этот пафос прекрасновыражен в публикуемых нами здесь двух самим им написанных предисловиях — ковсему «Шестодневу» и к его шестому «слову», где речь идет о человеке.
Текст публикуется по русскому списку XVвека — РНБ. Соловецкое собр., № 318/338, л. 1—6, 192—193 об.